Виктор Аференко. Жертвы и беды Гражданской войны (продолжение)
Жертвы и беды Гражданской войны
(продолжение)
(было начало ноября 1919 г. – В.А.). Идущие по реке Иртыш льдины
остановились и стали соединяться между собой сначала тонкой, как
паутина, корочкой льда, которая с минутами крепла. Через какие-нибудь
час-два от плескания воды по льду образовалась крепкая корка, сначала
выдерживающая тяжесть человека, а к утру по сделанным таким образом
тропинкам осторожно стали проходить упряжки. Утром, когда рассвело, мы
увидели, что по множеству сделанных через реку тропинок массой двигались
спасённые Господом богом части и обозные повозки».
К.В. Сахаров (1881–1941 гг.), генерал, с 4.11 по 9.12.1919 г.
главнокомандующий колчаковскими армиями, эмигрант (Германия): «Поднялось
с Иртыша, поднялось и пошло на восток, не желая подчиняться
интернационалу власти лейбы Бронштейна и войсковое правительство, и
воинские части, разрозненные сотни нескольких боевых полков; и семьи –
старики, женщины, дети, и больные, и раненые, и войсковая казна. Толпа
намадов, точно перенёсшаяся за тысячи лет из великого переселения
народов».
Ф.Ф. Мейбом, штабс-капитан, эмигрант (Китай, США): «Нам ничего не
оставалось, как идти в жуткую сибирскую тайгу. Тиф был настоящим бичом
нашей армии. Он безжалостно косил бойцов. По обе стороны нашей армии шла
армия голодных волков. Когда волки, раздражённые запахом людей,
которыми можно хорошо закусить, обнаглели, то они попробовали на сани
моего обоза, но были встречены пулемётной очередью. Сколько их было
убито, не знаю, но через короткое время они уже вернулись к трупам своих
товарищей и начали пожирать их. Вся артиллерия была брошена. Последние
запасы консервов кончились. Стали есть падшую конину; хлеб кончился –
перешли на заваруху (смесь муки со снегом, получается клейстер).
Кончились спички, не стало костров. Спали на снегу и многие, засыпая,
уже не просыпались. Измученные, голодные шли в полную неизвестность с
легендами и надеждами на каких-то японцев и атамана Семёнова где-то в
Забайкалье. У стрелков и офицеров начались галлюцинации. Они видели в
беспросветной тайге горящие костры, манящие их своим теплом, караваи
хлеба на роскошно накрытых столах и с криками бросались в густой
кустарник тайги».
Весьма важны свидетельства белых военачальников об отношении к ним
местного сибирского населения. С.В. Маркин: «Население городов
относилось к воюющим сторонам индифферентно, но поведение иностранных
войсковых частей – чехов, отрядов англичан и французов и «Польского
легиона» вызывали всеобщее недовольство… Разочаровавшись во власти
пришедших на смену большевикам, сибирские крестьяне говорили: «Нам бы
хоть пёс, лишь бы яйца нёс». Сибирские крестьяне дали лишь добровольцев.
Дойдя до своих станиц, сибирские казаки просто разошлись по домам».
Генерал П.П. Петров: «Население молчит, не показывая определённых симпатий, чувствовалась какая-то стена недоверия».
С. Витольдова-Лютых, польская эмигрантка: «Вдоль Великого Сибирского
пути беженцев и отступающие войска преследовала регулярная
большевистская армия, занимая беспрепятственно сёла и деревни, население
которых встречало их дружелюбно. Дружелюбие проявлялось не потому, что
сибирские крестьяне были большевиками. Нет! Они почти не знали, что
такое большевизм. А правление Колчака они уже почувствовали на своих
боках, так как белые мечом и огнём хотели искоренить зародки
большевизма».
И, можно сказать, блестящий «итог» подвёл Ф.А. Пучков: «Физические
трудности, встреченные армией на её скорбном пути, – суровый климат,
огромные расстояния, недостаток. А часто и полное отсутствие питания и
крова, плохая одежда – отнюдь не всё и даже не главное. Разбитая армия
оказалась окружённой разбушевавшейся враждебной стихией — восставшим
против неё сибирским населением. Армия шла в обстановке, леденившей не
только тело, но и сердце». И так на всём пути. К Ачинску подошла
деморализованная 2-я армия белых. С 3-й связь была потеряна на
полмесяца. Части Красной Армии наступали здесь практически по
параллельным дорогам, нагнав каппелевцев, а с юга к ст. Кемчуг подошла
партизанская армия Щетинкина–Кравченко.
Обход каппелевцами Красноярска
На станции Ачинск 31 (18) декабря 1919 г. произошёл колоссальный взрыв.
Там стояли цистерны с горючим и эшелон с порохом для камчатских
охотников. Порох солдаты стали таскать в мешках, засыпали им путь, и
один непотушенный окурок привёл к трагедии – взлетели на воздух поезда, в
том числе половина состава каппелевского эшелона, погибло много людей, в
том числе вся охрана В.О. Каппеля. Он сам остался жив чудом, но, как
пишут об этом его помощники, был деморализован и заболел. Штурм
Красноярска, намеченный на утро 5 января 1920 г., был сорван.
Д.В. Филатьев пишет: «5 января Каппель решил сам руководить
наступлением. И вот тут получилась незабываемая картина, могущая дать
полное представление, что представляла из себя наша Сибирская армия как
сила. Из Красноярска для преграждения нашего пути была выслана полурота с
пулемётами, которая заняла высоты к северо-западу от города верстах в
3-х от него. На противоположном плато собралось несколько тысяч с
сидящей в санях нашей «армией». Тут же верхом Каппель и с ним несколько
всадников. Прогнать красноармейскую полуроту можно было обходом влево и
ударом в лоб. Однако ни один солдат выходить из саней не пожелал. Тогда
посылается рота офицерской школы, она открывает огонь вне действия
выстрела, красные, конечно, из-под такого огня не уходят и тоже
продолжают палить. Противники замирают друг против друга до темноты, и
ночью все, кто хотел, свободно прошли в обход Красноярска и даже через
сам город».
Управление было потеряно и первыми стали обходить город «самостийные»
войсковые группы. Прежде всего белоказаки во главе с генералом В.А.
Вержбицким. Его часть в Зеледеево Каппель наметил как резерв при штурме.
Но Вержбицкий приказ игнорировал. Утром 5 января в Красноярск ушёл в
разведку бывший красноярец, поручик Орёл. Он побывал в разных местах,
даже в штабе красных, многое выяснил и послал Вержбицкому с нарочным
записку с указанием пути обхода и где он будет ждать группу. Группа
Вержбицкого (до 3000 человек) обошла город по логам и спустилась на
Енисей там, где ныне построен Октябрьский мост; вышла на правый берег на
пустырь (ныне территория Красмаша) и ушла по Московскому тракту дальше
на восток. В станице Торгашинской собралось два полка красноярских
казаков, решали, что делать. И двинулись вслед за группой Вержбицкого,
тем самым стали участниками каппелевского похода до Читы.
В отдельном эшелоне с бывшими штабистами и огромной охраной (всего до
1500 человек) ехал до ст.Минино бывший главнокомандующий К.В.Сахаров. 5
января вечером его группа, пересев в сани, двинулась в обход Красноярска
и 6-го вечером прибыла в Есаулово, где переночевала, и 7 января
двинулась вверх по речке Есауловке. Он не лишён был писательского дара и
дал весьма интересное описание пути своей группы (к ней присоединилась и
часть генерала Лебедева). Конец описания таков: «Зажглись на небе
рождественские звёзды. Отряд наш шёл уже более десяти часов. Без
остановок, без отдыха, без пищи. Наконец, только к полночи горы стали
уходить в сторону, дорога делалась легче, мы приближались к тракту.
Через три дня мы вышли на железную дорогу у станции Клюквенной».
Самостоятельно увели свои группы на Енисейский тракт генералы Н.А.
Галкин и А.П. Перхуров. Н.А. Галкин был одним из создателей Народной
армии, начальником штаба, А.В. Колчак поручил ему особую миссию –
создать группу белоказаков на южном крыле фронта. Так, на особом
положении, Галкин и отступал с верными ему частями. Вечером 6 января
произошла стычка у д.Устюг с партизанским отрядом, а на другой день
утром произошёл настоящий бой у большого волостного села на Енисейском
тракте – у Шилы. О том бое автору исследования написали в 1967 г. его
участники Г.Е. Бушан, Пётр и Анатолий Черемных (бывшие жители Шилы),
К.И. Москаленко (Воробино), М.Р. Ноздрин (д.Ишимы), Е.В. Тюменцев
(бывший житель с. Атаманово), Д.М. Филиппов (Сухобузимское). С обеих
сторон погибли по три десятка человек, в том числе был убит генерал
Галкин. Партизаны и дружинники села во главе с руководителем дружины
Георгиевским кавалером Ипполитом Апрышкиным уехали в леса. Ясно, что
село было разграблено, убиты несколько оставшихся пожилых жителей.
Галкинцы далее разделились на две части: одна прошла, зверствуя, по
деревням и сёлам нынешнего Большемуртинского района, вышла на Енисей,
присоединившись к так называемой «Северной группе». Другая часть бывшей
группы генерала Галкина вышла на Енисей в д. Хлоптуновской, соединилась
там с группой А.П. Перхурова и после вошла в «Северную группу».
Генерал А.П. Перхуров командовал партизанскими отрядами белых.
Естественно, вся дошедшая до Красноярска часть так и сохранила состояние
партизанской вольницы и самостоятельно прошла по маршруту Шуваево –
Татарская – Подсопочное – Сухобузимское – Атаманово – Хлоптуновская. Как
и везде, употребили в пищу запасы крестьян, выгребли фураж, заменили
лошадей или вообще их увели, убили в Сухобузимском двоих молодых
ребят-разведчиков (жители хотели оказать сопротивление, но разбежались,
поняв, что идёт более 1000 человек).
***
Основные же силы 2-й армии (до 20000 человек) во главе со штабами В.О.
Каппеля и С.Н. Войцеховского вечером 5 января стали обходить Красноярск
от станций Бугач и Минино, пересекли Енисейский тракт и к ночи 6 января
1920 г., накануне Рождества, вошли в с. Частоостровское на Енисее.
Белые офицеры вспоминают. П.П. Петров: «7 января на рассвете (в день
Рождества Христова) мы в с.Частоостровском на Енисее. Обстановка после
вчерашнего дня и состояние людей такие, что какое-нибудь незначительное
боевое столкновение может окончательно деморализовать массу. Решено
двинуть колонну вниз по Енисею с тем, чтобы выйти затем на железную
дорогу по реке Кан целиной. Если же пройти по Кану окажется нельзя,
податься на север, вплоть до Ангары, и двигаться по ней. После стало
ясно, что мы могли избежать движения по Кану, одного из самых трудных за
весь поход. Мы могли пройти через Есаульское, направляясь по речке
примерно на ст.Клюквенная». Части 2-й армии и вслед за ней вышедшие
чудом с боями «остатки» 3-й армии в течение почти трёх суток двигались
на лошадях, в санях и пешими вниз по Енисею через сёла Куваршино –
Барабаново – Шивера – Атаманово – Б.Балчуг. Впереди, вслед за
авангардом, ехали В.О.Каппель и его штаб, прибывшие в Б.Балчуг вечером 7
января, где на совещании было принято окончательное решение двигаться
по р. Кан до д.Барги (более 100 км). Правда, три боевых части под общей
командой генерала Сукина (до 3000 человек) по Кану не пошли за Каппелем,
а двинулись вниз по Енисею. Вот что вспоминали о прохождении основных
частей белых свидетели и участники событий – жители приенисейских
деревень и сёл.
Галкина Е.К. (с.Частоостровское, запись 1960 г.): «Мой муж Галкин Фёдор
погиб в годы Первой мировой войны. Я воспитывала троих детей, помогал
вести хозяйство брат. Было у нас две лошади, один конь Игренька – красив
и породист. И вот вечером накануне Рождества (24.12.1919 г. по старому
стилю. – В.А.) к нам в Частые (ударение на «ы»), как звали наше село в
округе, вошла колчаковская армия… Забили все дворы и улицы. К нам в дом
вошли десятка два человек, заставили стряпать блины, кипятить самовар,
забрали продукты из кладовки. Когда стали уходить, то взяли с собой
одного коня, а Игреньку я спрятала за баню. Но нашли его, вывели, стали
запрягать. Я бросилась к нему на шею с плачем: «Не отдам!». И тут офицер
выхватил шашку и закричал: «Мы – спасители ваши, а ты коня пожалела!» и
ударил меня по голове шашкой. Пошла кровь, я упала. После долго
болела».
Черняев Ф.Ф. и Гужевский В.Е. (Атаманово, запись 1967 г.): «У нас в
Атаманово Сухобузимской волости была создана дружина, руководили ею
Георгиевский кавалер Павел Кочергин и бывшие фронтовики Даниил Куликов
из Атаманово и Ефим Беляев из Б.Балчуга. Нам сообщили из города, что
пойдут колчаковцы. Мы решили их в село не пуститью. Утром 25 декабря, в
день Рождества, разоружили отряд казаков – 40 человек, – как оказалось,
взвод разведки. И практически все мужчины, человек 150, на лошадях,
верхом и в упряжи выехали в сторону Шиверов с ружьями. И посередине пути
– а от Шиверов до Атаманово 12 километров – увидели, что движется много
тысяч солдат. Конечно, повернули назад, троих крестьян всё же казаки
догнали и зарубили. Многие жители побросали дома и поехали через Енисей в
лес, в избушки свои. К сборне, где сидел староста Иван Тюменцев,
подскакали кавалеристы в папахах, с чёрной лентой наискось…Один из них
выхватил наган и с криком: «Ты что тут красную заразу развёл?!»
выстрелил в старосту, ранил его в руку. И тут вдруг зацокали пули по
железным крышам, а у нас был пост водопути и несколько крыш работники
его жестью покрыли.
Тут и остальные жители быстро по всем дорогам из деревни выехали.
Остались единицы. Василия Кузьмина – из политических ссыльных – взяли в
проводники, показывать дорогу на Балчуг. Дорогой случился скандал. Его
раздели до кальсон, раздели и вытолкали в снег. Он добежал до бакенской
избушки, ступни обморозил, после пришлось их отнять. Почти трое суток
шли и шли колчаковцы через село, опустошили его, сожгли два дома,
зарубили ещё одного крестьянина. Когда мы в село вернулись, начался у
сборни митинг… Красноармейцы привели пленных. Вдруг выскочил Алексей
Сводин – кузнец, выхватил винтовку у красноармейца и штыком пропорол
живот одному из белых солдат, он его запомнил как грабителя. Солдаты
отгородили пленных: «Не надо самосуда, мы их будем судить революционным
судом!».
Шибаева М.Н. (Хлоптуново, запись 1967 г.): «Белые пришли к нам в
Хлоптуново в первый день Рождества. В деревню приехали на подводах и
верховыми. Многие жители попрятались. Я тоже спряталась с детьми.
Солдаты нас увидели. «От кого, – спрашивают, – прячешься?». Вру, что,
мол, скоро придут красные, мы их боимся. Колчаковцы у нас в деревне
ночевали и утром ушли в Кононово. Зимой 1917–1918 гг. у нас избирался
сельсовет, председателем был Михаил Прокопьевич Горбунов, секретарём
Лука Михайлович Троегуб. Горбунов спрятался. Троегуба же забрали белые.
Он был молод, красив, холост, хорошо рисовал, всегда пел: «Ой, блины,
мои блины, блины масляные!». Когда колчаковцы ушли, то в бору обнаружили
его труп, причём ноги у колен были обрублены. Вскоре в Балчуге в
проруби баба увидела – на дне торчат ноги. Оказалось, что балчугский
мужик – он сознался, его судили – обнаружил убитого Троегуба, хотел
снять сапоги, но не смог, тогда отрубил ноги и увёз».
Пузырёв В.Е. (Б. Балчуг, запись 1970 г.): «В первый день Рождества 1919
г. из Атаманово по дороге через Бык, через Енисей, в село Б. Балчуг
вступили части генерала Каппелева (так выразился В.Е. Пузырёв. – В.А.). В
Балчуге долго не задерживались, а затем уходили, а на их место
приходили другие, и так длилось трое суток. Двигались они по дорогам на
Подпорог – переселенческую деревню в 15 км от устья Кана и часть на
Усть-Кан на лошадях, верхом и в санях. Во время пребывания в Б.Балчуге
занимались грабежом крестьян: отнимали шубы, снимали пальто, прямо с ног
валенки; зерно и муку рассыпали лошадям, забивали свиней, коров. Всё
это варили, жарили, пьянствовали. На последе (выражение В.Е. Пузырёва. –
В.А.) зажгли дом Чиркова Михаила, и семья в семь человек осталась без
крова. Расстреляли в Балчуге Данилова Степана, его сына Николая, Теслова
Василия. И у нас в Усть-Кане, а тогда я жил там, творилось то же самое.
Мне шёл 48-й год, но я года прибавил, сказал, что мне 55. У нас в дому
останавливался Каппель и ещё генерал. Везли продукты и 2 короба-пестеря
серебра. Слышал я разговоры – подсчёт наличия войск – 10 тысяч. Мне
показалось, что их было много больше. Некоторые перепили самогону и
давай стрелять друг в друга. Уходили они в основном вниз по Енисею, хотя
Каппель и ещё часть поехали через Глубокий Ручей (были такие выселки) в
Подпорог. Встретили молодого парня Коштункова и расстреляли его…».
Всё верно. В Балчуге несколько частей отказались идти по Кану, и Каппель
до последнего момента убеждал их, потому и сделал крюк в Усть-Кан.
Поход по Кану
Из 3000 вёрст Ледяного похода от Иртыша до Читы каппелевские офицеры
считают самым трудным участком, поход вверх по Кану от Подпорога до
Усть-Барги около 100 км. Зима 1919-1920 гг. в Прикрасноярье была тёплой
вначале, Кан во многих местах не промёрз, поверху шла вода. И тут как
раз 8–10 января 1920 г. грянули морозы до 30 градусов. К чему это
привело, прочтём воспоминания участников похода.
Ф.А. Пучков: «Утреннее солнце 9.01.1920 г. осветило своеобразную
картину. Ровная белая лента реки Кан, шириной в 200–250 шагов, вьётся
между двух обрывистых, поросших вековым лесом стен, подобно бесконечному
белому коридору. Высокие холмы по обоим берегам временами отходят от
неё, иногда же нависают над самым руслом. На всём протяжении от устья
Кана до деревни Барги нигде не удалось заметить ни малейшего прорыва в
этих стенах, куда бы мог проскользнуть человек; двигавшиеся по реке
тысячи людей и лошадей оказались запертыми более прочно, чем если бы они
попали в самую надёжную тюрьму. Здесь, на Кану, можно было поставить
старую, всем известную надпись: «Оставь надежду, входящий сюда».
Пантелей Игнатьевич Щукин (с.Б. Балчуг, запись 1970 г.): «Прокопий
Холодеевич Цыганков согласился быть проводником за хорошую оплату,
которую ему обещали. Он вернулся через неделю и сильно заболел. После
кое-что рассказал, а вообще вспоминать про тот поход не любил,
рассказывал только подвыпивши и всегда смахивал слёзы. «Ужас», —
говорил. Ехал он с охраной впереди на санях со своей лошадёнкой. Каппель
тоже сначала ехал в кошеве. На поливном пороге остановились из-за воды,
искали объезд. Полозья так примёрзли, что лошади сдвинуть с места,
сорвать повозки и сани не смогли. Каппель пересел верхом в седло.
Прокопий тоже на свою кобылу без седла. В одном месте Каппель отъехал за
островок, за кусты, вероятно, по нужде и провалился там. Видно, что
ноги мёрзнут, слезет с коня и бьёт их друг о друга. Прокопий якобы
сказал ему: «Товарищ генерал, Вы возьмите у кого-нибудь валенки,
переобуйтесь!». Тот ответил, мол, я тебе не товарищ, и ехал, пока чуть
не упал из седла. Его завернули в тулуп и довезли до Барги. В Барге у
Прокопия жила родня по жене, отогрелся кое-как, отоспался и, когда все
белые прошли, поехал назад. Мужик смекалистый, прихватил топор. Вырубил
свои сани и ещё одни привязал, тянул сзади до дому. За санями и сбруей
крестьяне ездили не раз на Кан в ту зиму. Сколько, говорили, там людей
помёрзло. Трупы несло весной со льдом и даже летом выносило».
Д.В. Филатьев: «Каппель пошёл по реке Кан. Получился небывалый в военной
истории 110-вёрстный переход по льду реки, куда зимою ни ворон не
залетает, ни волк не забегает, кругом сплошная непроходимая тайга. Мороз
был до 35 градусов. Одно время мы попали в критическое положение, когда
наткнулись на источник, бежавший поверх льда и обращавший его в кашу.
Вереницы саней сгрудились у этого препятствия, так как лошади по
размокшему льду не вытягивали, а обойти его не было возможности из-за
отвесных берегов. Промокшие валенки немедленно покрылись ледяной коркой,
пришлось идти пешком 10 вёрст в пудовых валенках. На этом переходе
Каппель схватил рожистое воспаление ноги и затем лёгких и вскоре
скончался. Умерших во время перехода тифозных складывали прямо на лёд и
ехали дальше».
В.О. Вырыпаев: «При гробовой тишине пошёл снег, не перестававший почти
двое суток падать крупными хлопьями, от него быстро темнело и ночи
тянулись почти без конца, что удручающе действовало на психику людей,
оказавшихся в западне и двигавшихся вперёд полторы-две версты в час.
Идущие кое-как прямо по снегу, на остановках, как под гипнозом сидели на
снегу, в котором утопали их ноги. Ледяная кора на валенках тяжело
намерзала, что ноги отказывались двигаться. Поэтому многие продолжали
сидеть и, не в силах двинуться, оставались сидеть навсегда, засыпаемые
хлопьями снега.
Генерал Каппель часто шёл пешком, утопая в снегу так же, как другие.
Обутый в бурочные сапоги, он, случайно утонув в снегу, зачерпнул воды в
сапоги, никому об этом не сказав. При длительных остановках Каппель
почти не садился в седло, чтобы как-то согреться на ходу. Но
тренированный организм спортсмена на вторые сутки стал сдавать. Всё же
он сел в седло. И через некоторое время у него начался сильнейший озноб и
он стал терять сознание. Пришлось уложить его в сани. В Барге
бесчувственного генерала Каппеля внесли в дом, раздели, положили в
кровать. Ноги его от колен и ниже затвердели, как камень. Случайно
оказавшийся с нами доктор был без аптеки и инструментов. Осмотрев
растираемые снегом ноги больного генерала, он нашёл, что у него
обморожены пятки и некоторые пальцы на ногах. И их нужно срочно
ампутировать. И, не найдя ничего нужного в заброшенной деревне,
ампутацию доктор провёл простым ножом».
Да, можно согласиться, что поход был велик по величине огромных
расстояний и по тем испытаниям, что перенесли российские солдаты и
офицеры. Кстати, и красноармейцы преследовали каппелевцев в таких же
условиях, в морозы, часто без сна. Для выстраивания острой сюжетной
линии постановщики фильма «Адмиралъ» во многих местах сгустили и просто
исказили факты. Кан переместили на 800 км восточнее, сказав: «Река Кан, в
200 км от Нижнеудинска». И зачем было показывать рыцарский поступок
Каппеля, которого не было, когда он выехал вперёд на жеребце на тонкий
лёд. Ведь правда не умалила бы его истинные заслуги как человека долга и
чести, прошедшего до конца путь со своими солдатами и принявшего
мученическую смерть…
Эпизод с трупами белых солдат перед захоронением в снежный ров – правда,
но лукавая, на самом деле полуправда, ибо с противоположной стороны во
всех боях от Канска до Иркутска погибало ещё больше людей советской
ориентации, например, более двухсот красногвардейцев и партизан были
спущены под лёд Кана, более сотни расстреляны на станции Зима, и т.д. В
одном из интервью в краевой газете было заявлено, что в Красноярске в
январе 1920 г. были расстреляны 60000 человек. Это не просто ложь – это
кощунство! По всем расчётам царицы наук математики в плен под
Красноярском попали не более 1000 человек. И как вы представляете
расстрел в городе с населением в 70000 шестидесяти тысяч человек зимой, в
морозы, когда после никто из красноярцев нигде не видел трупы, кровь и
не слышал об этом – просто такого не было и тогда не могло быть! Зачем
разжигать страсти в наше сложное время? И без подобных выдумок факты из
Гражданской войны, хотя бы описанные в исследовании, ужасны,
поучительны.
Генерал В.И. Камбалин в книге «Великий Сибирский Ледяной поход» писал:
«Атмосфера братоубийственной войны, удушающая, она-то и является самой
неприглядной, невыносимой особенностью этой войны. Известное изречение
«человек человеку – волк» как нельзя лучше определяет нравственный облик
гражданской войны. Беды гражданских войн помнятся долго в последующих
поколениях».
В беседе по телевидению с В. Познером 15.12.2008 г. режиссёр М.Захаров
сетовал, что, к сожалению, продолжается «холодная гражданская война». С
ним надо согласиться. Буквально перед той беседой по каналу «Культура»
несколько солидных «мужей» от политики как раз эту «холодную войну» и
разжигали, вновь манипулируя цифрами репрессированных, призывая к
покаянию, говоря который раз о «цене наших побед и успехов». А где, в
какой стране, скажите, модернизация и победы, и успехи проходили без
напряжения сил и без жертв? Они были у нас немалыми! Кто отрицает! Но
разве это главный вопрос нынче, разве он способствует стабилизации в
обществе? Нужен диалог, нужен объективный показ и рассказ по нашей
истории, извлечение уроков из неё, в частности о периоде колчаковщины.
Жизнь и деятельность А.В. Колчака разделяется на два периода: до февраля
1917 г., когда он имел огромный заслуженный авторитет как морской
офицер, исследователь, командующий флотом, и в течение года и двух
месяцев (с ноября 1918 г. по январь 1920 г.), когда он, поддерживаемый
на первых порах «союзниками», установил в Сибири и на Урале жёсткую
диктатуру, допустил массу стратегических ошибок и восстановил против
себя почти всё население. Слова В.И. Ленина о том, что «Колчак нам дал
столько сторонников Советской власти в Сибири, какое мы не могли бы
завоевать десятилетиями кропотливой, повседневной работы», не пустой
звук. Так же широко известны слова генерала Нокса, который Колчака и
привёз в Россию из США (а после кинул его, передав чехам); так вот Нокс
при отчёте в парламенте потраченных «зря» средствах заявил: «Когда 150
миллионов русских хотят красных, но не хотят белых, помогать
бесполезно!».
Так же, как в 1917–1920 гг., атлантисты разжигают конфликты в странах СНГ и с помощью пятой колонны в России.
Виктор Александрович
АФЕРЕНКО,
краевед, член Союза
журналистов России.
Январь, 2009 г.
Меню сайта
