Жертвы и беды Гражданской войны

«Красноярская операция и обход каппелевцами г. Красноярска в январе 1920 г.»
Виктор АФЕРЕНКО
(Железногорск)

В своём родном селе Атаманово Сухобузимского района с детских лет слышал рассказы о том, как в начале января 1920 года через Атаманово и другие населённые пункты прикрасноярских волостей прошли остатки отступающих колчаковских армий под командованием генерала В.О.Каппеля. В них, по оценкам сторожилов – опытных солдат 1-й мировой и Великой Отечественной войн, – было не менее 30 000 человек. Шли, начиная с первого дня Рождества (с 24-го на 25-е декабря 1919 г. по старому стилю) трое суток, одна часть сменяла другую. Набивались до отказа в избы, уничтожили все съестные запасы, забрали, выгребли фураж, увели лошадей, сожгли две усадьбы, убили 4-х крестьян, потому колхоз в Атаманово назывался «Имени 4-х борцов».

Прошли годы моего учения. После окончания Красноярского пединститута я был направлен в Даурский район, где 6 лет работал 1-м секретарём РК ВЛКСМ, до затопления значительной территории «страны Даурии» Красноярским морем. Здесь также была жива память о колчаковщине: о партизанах, о прохождении в конце 1919 г. с юга армии П.Е. Щетинкина, о зверствах карателей. Местные старожилы при застольях часто пели песни времён Гражданской войны: «Отец мой был природный пахарь, а я работал вместе с ним», в которой были слова:
«Пришли без спросу злые чехи, село родное подожгли.
Горит, горит село родное, погибла вся моя семья».
Слова не случайны. В краевом музее хранится приказ генерала Розанова, где есть пункты:
«1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками (т.е. партизанами. – В.А.), требовать выдачи их главарей и вожаков. Если этого не произойдёт, а достоверные сведения имеются, расстреливать каждого десятого.
2. Селения, которые встретят правительственные войска оружием, – сжигать, а взрослое мужское население расстреливать поголовно».
Надо сказать, что пунктам этого приказа карательные отряды в Енисейской губернии следовали нередко. Два случая помнили родственники по линии жены из д. Александровки Даурской волости. Братья Лисичкины не захотели служить в белой армии, дезертировали, жили в тайге, но домой наезжали. Кто-то, вероятно, доказал, вдруг нагрянул из Даурска карательный отряд, братьев захватили дома, вывели во двор и тут же расстреляли. В другой семье Рафаенко тоже были дезертиры. Каратели приехали на пасеку, где жил пожилой отец. Вывели во двор его и семилетнюю внучку, поставили к забору. Девочка заплакала. Дед успокаивал: «Не плачь, Катенька, это будет не больно и быстро». Выстрелили нарочно мимо – такой способ запугивания использовался карателями Колчака часто.
Вернувшись в 60-е годы прошлого века в родное село в качестве директора школы, я стал записывать рассказы старожилов о событиях 1918–1920 гг., в том числе о походе каппелевцев. Записал более десяти воспоминаний земляков из Атаманово, из других деревень Сухобузимского и Емельяновского районов, получил два десятка писем от участников и свидетелей событий, сохранил их до сих пор.
Конечно, читал литературу о Гражданской войне. В академических трудах по её истории события под Красноярском в январе 1920 г. именуются как «Красноярская операция» и кратко описываются так: «В «Красноярской операции» по окончательному разгрому армий Колчака участвовали регулярные части Красной Армии (30 и 34-я дивизии 5-й Армии под командованием Эйхе); партизанская армия Щетинкина–Кравченко, подошедшая к Транссибу от Минусинска; восставшие солдаты гарнизона и рабочие в Красноярске (4 января в городе была реставрирована советская власть); многочисленные партизанские отряды, группы, народные дружины в пригородных волостях. Стратегически кампания была завершена. Только отдельные отряды каппелевцев обошли город, их в Канской тайге добивали партизаны».
В 50–70 гг. популярной в крае была книга доктора наук КГПИ В.К. Логвинова «В борьбе с колчаковщиной». Он её завершил таким абзацем: «В боях за Красноярск 30-я дивизия, партизанские полки и красноярские рабочие захватили огромное количество пленных и многочисленные трофеи. В плен было взято 60000 колчаковцев, в том числе 1500 офицеров, генералов и чиновников; захвачено 2 бронепоезда, 8 автомобилей из личного гаража Колчака, 4 самолёта; радиобаза, 30000 лошадей, несколько сот паровозов и вагонов, 14 несгораемых ящиков с золотом и серебром, сотни пулемётов, десятки тысяч винтовок и огромная масса обмундирования и продовольствия».
Этот «пассаж» перепечатывался из статьи в статью, однако никаких данных о прохождении каппелевцев по пригородным волостям и по Кану не публиковалось. При более глубоком исследовании прояснилось, что в реальности ничего подобного, о чём писал В.К. Логвинов в заключении, не было и быть не могло. Да, цифра в 60000 колчаковских солдат и беженцев вместе с ними, дошедших до Ачинска, фигурировала в мемуарах Эйхе. Л. Шинкарёв в книге «Сибирь, откуда она пошла и куда пойдёт» пишет, что после обхода Красноярска наступали по Транссибу в сторону Иркутска 35000 каппелевцев. Да ещё не менее 3000 шли по Енисею, а после вверх по Ангаре. Под Канском, на станции Зима и в других местах они убили в стычках, зарубили, спустили под лёд много сотен красногвардейцев, партизан и просто граждан, сочувствующих советской власти, угрожали Иркутску, пересекли Байкал, вошли в Читу и ещё два года воевали против Советов.
Вот тебе и «отдельные группы, которых добивали канские партизаны». Несколько тысяч каппелевцев погибли в ходе боёв между Ачинском и Красноярском, сотни замёрзли при походе по Кану; сотни остались в домах крестьян в разных деревнях. Как утверждали старожилы – жители Красноярска, с которыми беседовал, пленных солдат и офицеров было мало, не более одной тысячи, было несколько тысяч беженцев, в том числе женщин и детей. О каких 30000 лошадей речь? Для того, чтобы хотя бы стоять на ногах, коню нужно в сутки минимум 5 кг сена. Умножим на 30000, получим 150000 кг, то есть 1500 центнеров, 500 возов. Такого количества сена в гарнизоне не было. О каких самолётах и автомобилях из личного гаража Колчака речь, если отступающие армии бросили по дороге от Иртыша почти всю артиллерию? Откуда продовольствие, если питались каппелевцы исключительно за счёт конфискации и грабежа продуктов у жителей населённых пунктов, через которые проходили?
Обо всём этом с учётом воспоминаний свидетелей и участников событий – моих земляков – я написал серию очерков «Красные сполохи», которые были опубликованы в газете Сухобузимского района «Сельская жизнь» и в «Вечернем Красноярске» в 70–80-х годах.
И вот вернуться к описанию событий января 1920 года побудили сразу три фактора:
– «круглая дата» – 90 лет с начала Гражданской войны;
– приобретение книги «Великий Сибирский Ледяной поход» с мемуарами каппелевских генералов и офицеров, чрезвычайно информативной, интересной, материалы из которой в основном подтвердили факты из воспоминаний старожилов и выводы автора;
– обострение в 2007–2008 гг. идеологической борьбы в стране, в частности явная апологетика белого движения, разжигание страстей вбросом весьма необъективного с исторической точки зрения фильма «Адмиралъ».
Давайте станем на рельсы объективности, исходя не из эмоций и политических пристрастий, а на основе неопровержимых фактов и свидетельств. Конечно, мы не сможем понять и оценить верно события в ходе «Красноярской операции» в январе 1920 года без краткого экскурса в историю Гражданской войны вообще и в Сибири в частности.

Белые и красные

Известно, что корни гражданских, классовых противоречий в России уходят в глубь веков. Разделение же на белых и красных произошло не в октябре 1917 г., не в мае 1918 г., а в феврале 1917-го. Показатель тому – двоевластие. В том-то и парадокс нашей истории, что при свержении царской монархии в ходе Февральской буржуазно-демократической революции сошлись в главном интересы либеральных демократов (кадетов, новожизненцев, сменовеховцев), социалистов (бундовцев, эсеров, меньшивиков) и большевиков. И пути к будущему возникли три:
– или реставрация монархии(попытка Л.Корнилова в июле 1917 г.);
– или либерально-демократический строй (керенщина, Учредительное собрание – демократическое по форме, но не по существу, ибо его состав не отражал истинного соотношения социальных и национальных групп в обществе);
– или установление советской власти во главе с большевиками.
Всё общество раскололось, представляя «мутный раствор» «чёрных» (черносотенцы), «белых», «красных», «розовых» — всех оттенков политического спектра, что прекрасно описал в своей блестящей книге «Десять дней, которые потрясли мир» Джон Рид. При этом страна как бы замерла в ожидании перемен: за весну и лето 1917 г. ни один судьбоносный вопрос (об единой власти, о мире или войне, о земле, о национальной промышленности) не был решён. И вот стали выкристаллизовываться две силы, два направления: большевистско-советское (за ним абсолютное большинство населения, прежде всего крестьян и рабочих) и белое движение. Те и другие были патриотами своей страны, хотели видеть её сильной и развитой, но одни в интересах абсолютного большинства, другие в интересах зажиточного меньшинства. В октябре 1917 г. (7 ноября по новому стилю) произошёл не переворот, хотя этот термин и сами большевики иногда употребляли, началась Великая крестьянская революция в великой многонациональной стране.
Всего за 10 дней от Бреста до Владивостока, от Архангельска до Кушки установилась (пусть во многих местах временно) советская власть. Если говорить только о переворотах, то значит говорить о чудесах, но в истории нет чудес, есть законы. Один из публицистов в Железногорске – выпускник исторического факультета, писал в местной газете в ноябре 2007 г., что «Зимний дворец захватила группа бандитов». Кощунство! Тогда мы по всей России должны будем отнести к «бандитам» более 80% населения.
Французы тех, кто штурмовал Бастилию, «бандитами» не называют, наоборот чествуют.
Вопрос решился в пользу одной из сил. Что делать другой? Подчиниться? Выжидать? Бороться? Выбор был непростым. Об этом написаны прекрасные книги: «Тихий Дон» М.Шолохова и «Хождение по мукам» А.Толстого, «Разгром» А.Фадеева и «Одиночество» Н.Вирты, романы Шмелёва и Деникина и много других. Социалистическая революция совершилась в основном мирным путём, но для защиты её принципов – принципов большинства (80%) – потребовались организованные силы, на первых порах вооружённые добровольческие отряды (красногвардейцы), в марте 1918 г. началось создание Красной Армии на мобилизационной основе. Много потерявшее зажиточное меньшинство затаилось и готово было к созданию добровольческих белогвардейских сил, и начало их создавать. Советская власть была более крепкой в крупных промышленных городах, в бедных губерниях Нечерноземья и Белоруссии, вдоль транспортных (железнодорожных и речных) трасс. На Среднем Урале и в Сибири большинство крестьян держало нейтралитет, как и ранее, после отречения царя. Взрывоопасная обстановка создалась в более богатых губерниях юга, в том числе на Среднем Поволжье и на Южном Урале. Здесь было весьма густое многонациональное население, зажиточное казачество, много купцов, чиновников, учащейся молодёжи в довольно крупных городах — Самаре, Саратове, Симбирске, Казани, Уральске…
Россия имела большую армию и прекрасный офицерский корпус. После роспуска армии выбор встал перед офицерами. Часть их согласилась служить советской власти, возглавив подразделения Красной Армии. Белый полковник В.О. Вырыпаев, один из сподвижников Каппеля, автор книги «Каппель и каппелевцы», эмигрант, пишет в книге «Великий Сибирский Ледяной поход»: «Советское правительство офицеров, перешедших или взятых в плен, назначало на должности командиров, таких было 14390 человек, всего же в Красной Армии воевало 48409 бывших офицеров, 214217 унтер-офицеров, 26766 ветеринаров и докторов».
Другая, большая, часть командного состава уехала на юг и возглавила белые части. Нередко в ходе Гражданской войны воевали друг против друга офицеры, служившие вместе в годы русско-японской и Первой мировой войн или закончившие одни и те же училища и Академию Генерального штаба. К примеру, в Поволжье проявили себя умелыми военачальниками бывшие «генштабисты» — с одной стороны, В.О. Каппель, с другой М.Н. Тухачевский. Дважды (в мае-июне 1918 г. и весной 1919 г.) сражения выиграл В.О. Каппель, дважды же (осенью 1918 г. и в августе 1919 г.) М.Н. Тухаческмй. Причём решительные участники белого движения, их нынешние апологеты, безответственные певцы типа Малинина сумели внедрить в сознание значительного числа россиян, особенно молодых людей, по сути миф о белой армии, сплошь состоящей «из рыцарей в белых одеждах», из «людей чести», из «истинных патриотов России». Да, многие из них были людьми чести и патриотами. Были и «красные рыцари». А во-вторых, в многомиллионных армиях, к сожалению, воевали друг против друга прежде всего рядовые солдаты, причём разных национальностей. Один из наиболее ярых противников Советов Ф.Ф. Мейбом, который называет каппелевцев «единственными патриотами России», а по отношению к противной стороне использует выражения: «красная нечисть», «красная зараза», в то же время пишет в статье «Тернистый путь» в книге о Ледяном походе: «Я, старый и коренной волжанин, уже командовал офицерским взводом, когда получил приказ отправиться в Казань в расположение генерала К… который меня назначил в первый Казанский стрелковый полк. Получаю приказ принять 1-й батальон. В батальоне 400 татар, из которых большинство никогда в армии не были и лишь небольшой процент служил в императорской армии. В батальоне 5 офицеров, нет совершенно унтер-офицеров. Делали всё, что было в наших силах, чтобы привести рядовой состав в воинский вид, но это было не так-то легко – некоторые татары не говорили по-русски». «После госпиталя (ранен под Уфой) получаю назначение явиться в распоряжение командира 49-го Сибирского стрелкового полка. Командует полком гвардии полковник М. Представляюсь и получаю приказ принять первый батальон. В полку около 4000 штыков. С этим полком я провёл все бои и прошёл Сибирский Ледяной поход до города Читы.
От моего полка осталось в строю около 200 штыков и 200 офицеров». Итак, половина офицеров сохранилась. А где, господин Мейбом, 3600 рядовых солдат? Вы что, не несёте ответственность за их гибель, в том числе за тех неграмотных татар? Кстати, в 3-й армии Колчака, которой командовал В.О.Каппель, воевали Воткинская и Ижевская дивизии (10000 человек), в основном удмурты, мобилизованные белыми с Ижеского и Воткинского заводов, а также конные башкиры. Белые генералы и офицеры были ярыми антисемитами, чего не скрывали, однако не гнушались помощи врачей-евреев. В составе каппелевских войск отступал до Читы Исай Гольдберг, который после стал известным советским писателем. В своей яркой повести о Ледяном походе он даёт такую характеристику одной из отступавших частей: «Среди отступавших были начальники, на которых издали поглядывали злобно и настороженно. Был штаб, который вырабатывал невыполнимые планы, который что-то обсуждал, что-то решал. Были начальники отдельных частей, друг друга ненавидящие, один другому не доверявшие. Были старые кадровые офицеры, кичившиеся своей военной наукой и кастой. Были только что произведённые офицеры, уже нахватавшие чинов, бахвалившиеся личной отвагой и дерзостью. Ехали башкиры, обмороженные, в чалмах, злые и страшные. Были привилегированные конные части («гусары смерти», «истребители»), набившие руку на карательных набегах. Были мобилизованные, плохо обученные пехотинцы: одни щеголяли хорошим оружием и были снабжены всем, другие волокли на себе винтовки старого образца, тяжёлые, ненадёжные, были плохо одеты, имели мало патронов. Среди военных в отряде вкраплены были (обветренные, обмороженные, брюзжащие) какие-то штатские. Они тянулись в собственных кошевах – кибитках, у них было много чемоданов и узлов. На остановках они бегали в штаб, горячо разговаривали там, чего-то добивались, о чём-то спорили. Среди штатских были женщины. Закутанные в шубы, увязанные платками, шарфами, неуклюжие, неповоротливые – они вели себя на остановках странно неодинаково: одни из них мычали скорбно, устало, другие хохотали громко, сипло, хохотали беспричинно, натужно, нерадостно; одни из них скоро засыпали под шубами (или только притворялись), другие же вытряхивались из душных мехов, шалей, шарфов, валенок, рылись в своих чемоданах, кричали на прислуживающих баб, звенели посудой и смехом и угощали офицеров до поздней ночи, до утра плохим вином и любовью».
Свидетельства И.Гольдберга полностью совпадают с тем, что видели крестьяне при прохождении каппелевцев через сёла Прикрасноярья. Не будем воспевать белых и красных «рыцарей», будем скорбеть о многих тысячах погибших с той и с другой стороны – о рабочих и крестьянах разных национальностей.

Интервенты. Феномен Чехословацкогокорпуса

Трезвый анализ показывает, что Гражданской войны могло и не быть или она не стала бы такой масштабной, если бы не действия извне, со стороны стран Антанты, США и Японии. Они после Октябрьской революции и с выходом России из мировой бойни потеряли очень многое. В их интересах было разжигание конфликта между белыми и красными, они делали для этого всё возможное в тех условиях:
– осуществили прямую интервенцию с высадкой войск в Архангельске, в Крыму, на Кавказе, на Дальнем Востоке;
– оказывали помощь белым армиям в вооружении и обмундировании (конечно, не бескорыстно);
– вели борьбу на дипломатическом фронте, антисоветскую и антирусскую агитацию;
– использовали оргоружие, например оригинальный «шанс» — Чехословацкий корпус.
В ходе мировой войны Австро-Венгерская империя стала распадаться. В частности, заявили о самостоятельности Чехия и Словакия. В Париже был создан общий Чехословацкий национальный совет (ЧНС). В России в тылу Юго-Западного фронта дислоцировался из пленных Чехословацкий корпус, куда прибывали и переходившие через линию фронта беженцы. Его представители в апреле 1917 г. в Киеве создали филиал ЧНС (руководитель М.Г. Масарик, военные руководители подполковник С.Н. Войцеховский, капитаны Р. Гайда и С. Чечек, в совет входил и будущий президент Чехословакии Бенеш). После заключения Брест-Литовского договора Советской Россией и Германией Франция официально объявила корпус в России автономной частью своей армии и потребовала его переброски в Европу. 26 марта 1918 г. Советское правительство заявило о разрешении движения Чехословацкого корпуса по железной дороге во Владивосток (оттуда на кораблях в Европу).
К чехам и словакам добавились сербы, хорваты, мадьяры, венгры, поляки и даже итальянцы. Корпус вырос до 45000 штыков. Вдоль железнодорожной магистрали существовала телеграфная связь (другой в России просто не было). Штаб корпуса по указке из Франции связался с белогвардейским подпольем, и в конце мая – начале июня 1918 г. практически одновременно по всей магистрали от станции Ртищево Рязанской железной дороги до Владивостока чехи выступили против Советов, разбили или разоружили красногвардейцев, власть перешла к представителям белого движения разных оттенков, от эсеров до монархистов. Причём чехи были безжалостны и сразу же восстановили против себя сибиряков – бывших солдат Российской армии. В Омске и Самаре возникли белые правительства, объявившие призыв добровольцев в так называемую Народную армию. Её возглавил В.О. Каппель.
Началась Гражданская война. Чехи отправили на фронт против Красной Армии значительную часть корпуса. Общими силами им удалось захватить города Поволжья. В Советской России был брошен лозунг «Социалистическое отечество в опасности!». Ценой огромных усилий белые армии были отброшены к осени 1918 г. до Тобола. Чехи поняли, что их ставка на белых бита, а грабить страну можно «под шумок» продолжать. Сменилось руководство корпуса, вместо Р. Гайды пришёл полковник Ян Сыровы, более сдержанный и дальновидный буржуазный националист. В октябре 1918 г. их части с фронта были отозваны, и корпус объявил нейтралитет (кстати, постоянно нарушаемый в пользу белых).
При приходе к власти Колчака чехи выхлопотали для себя весьма выгодные условия, по сути стали хозяевами Транссиба, заняв полностью одну колею на восток, причём полоса в 1 км по обе стороны дороги объявлялась их территорией.
Когда в ноябре 1919 г. поезд Колчака с эшелоном золотовалютного запаса Российской империи выехал из Омска, а вслед за ним хлынули эшелоны с беженцами, то была занята и вторая колея, на запад движение прекратилось. Постепенно обе колеи заняли чехи. Поезда с беженцами остановились и в степи в 30-градусные морозы несколько десятков тысяч человек замёрзли. Это исторический факт, подтверждаемый в мемуарах каппелевскими офицерами.
С.В. Марков – бывший кадет Сибирского кадетского корпуса, участник Ледяного похода в возрасте 16 лет (статья «Пятьдесят лет тому назад»): «Начиная от ст. Татарская до Тайги обе ж/д колеи были забиты стоявшими в затылок один другому эшелонами с беженцами, ранеными и больными, эшелонами различных эвакуируемых учреждений (хотя Советское правительство предлагало неоднократно остановиться и гарантировало жизнь в родных местах при условии нейтралитета и трудового вклада. – В.А.). Положение людей, находившихся в этих эшелонах, было отчаянным. Они не имели ни продовольствия, ни дров, а воду им приходилось добывать из снега (если были дрова) или из находившихся вдоль пути болот, озёр и речушек. Целые эшелоны тифозных и раненых, помочь которым было некому и нечем, позамерзали со всем своим «грузом» в этих «поездах смерти». Мало кто из них выжил, а ведь их были десятки тысяч».
В.О. Вырыпаев: «Много людей гибло от свирепой стужи и недостатка тёплой одежды. Из движущейся массы людей эпидемия тифа вырывала сотни жизней каждый день. Эта масса движущихся разными способами и больше пешком, налетала на редко попадавшиеся деревни и, как саранча, уничтожала всё имеющееся съестное, оставляя жителей на голод и холод. Соломенные крыши строений уходили на корм голодным лошадям. На станции Татарской я видел несколько платформ, высоко нагруженных мертвецами, издали походившими на какие-то коряги». И это всё ужасы братоубийственной бойни!
И ещё одна, редко упоминаемая, особенность провокации с Чехословацким корпусом. По магистрали двигались на восток русские поезда только Колчака и штаба Каппеля. А всё войско – десятки тысяч штыков – отступали на лошадях по зимним дорогам, 3-я же армия белых даже через Щегловскую (Кемеровскую) тайгу по просекам. Вновь обратимся к мемуарам каппелевцев из книги «Великий Сибирский Ледяной поход».
П.П.Петров, генерал, эмигрант: «После Омска движение по железной дороге потеряло всякий порядок, чешские эшелоны, польские, союзных миссий шли во главе, не считаясь с распоряжением русских властей. Командование пыталось вывести эшелоны, но это было безнадёжно. Странная и постыдная картина: в великодержавной стране по русской железной дороге ехали со всеми удобствами наши военнопленные, везли десятки тысяч наших русских лошадей, полные вагоны – цейхгаузы с русской мукой, овсом, чаем, сахаром, с другим награбленным имуществом. А в то же время остатки русской армии в неимоверных лишениях шли ободранные, голодные; шли тысячи вёрст среди трескучих сибирских морозов, совершая небывалый в истории поход. И не имея у себя дома ни одного поезда, ни одного вагона, даже для своих раненых и больных. Чехи продавали нашим частям продукты и фуражи, но требовали расплаты золотом и серебром». Они задержали в Красноярске на несколько дней поезд адмирала Колчака, пока тот не расплатился с ними несколькими сейфами из спецэшелона. Что толку от того, что В.О. Каппель по телеграфу заочно вызвал на дуэль Яна Сыровы?
А.И. Камбалин, полковник, эмигрант: «Достаточно было какому-нибудь паршивенькому чешскому комендатику маленькой станции не дать паровоза к поезду – и наш состав простаивал на станции сутками, хотя бы и имел груз особой важности, такой, как огнестрельные припасы, медикаменты и прочее».
В. Варженский, поручик, эмигрант: «Чехи, самодовольные, сытые, уверенные в превосходстве своих сил, цинично смотрели из окон классных вагонов на изнурённых, голодных, плохо одетых, бессильных настоящих хозяев земли русской.
Вообще говоря, вряд ли можно найти подходящие слова и краски, чтобы обрисовать те чувства, которые испытывали мы при таких обстоятельствах. Лично у меня не раз навёртывались бессильные слёзы и такие же слёзы я видел у других. Слёзы эти навёртываются и теперь (1974 г. – В.А.), хотя много, много убежало с тех пор лет… Но забыть нельзя!». Но забыли! Более того, некоторые «патриоты» требуют покаяния за ввод наших частей в Чехословакию в 1968 году. Если покаяния, так с обеих сторон для объективности. Чехи не участвовали в боях против Красной Армии в 1941–1945 гг., но на их заводах выпускалась половина танков вермахта. Бывший командующий колчаковскими армиями, бывший начальник штаба Чехословацкого корпуса в 1918 г., возглавивший поход каппелевцев после смерти В.О. Каппеля в конце января 1920 г., С.Н. Войцеховский стал военным министром Чехословацкой республики. Он был в 1945 г. арестован, осуждён за преступления на территории России (СССР) в годы Гражданской войны, отбывал срок в лагерях под Тайшетом, где и умер.

Пришествие Колчака

Проиграв на Восточном фронте Советской России кампанию летом 1918 г., интервенционистские силы решились на другую, ещё более масштабную провокацию – сагитировали находящегося в США А.В. Колчака – очень популярного в России (и заслуженно на то время) адмирала на роль «спасителя России»; генерал А. Нокс привёз его в своём поезде в Уфу, пока на должность военного министра белой Директории, где А.В. Колчак 18.11.1918 г. совершил переворот и установил жёсткую диктатуру на Урале и в Сибири. Он не раз выходил из трудных положений, ему, как пишут его биографы, «везло», и на этот раз А.В. Колчак надеялся в 1919 г. въехать в Москву на «белом коне», потому спешил и совершил много стратегических ошибок. На первых порах дело пошло на лад – к весне 1919 г. были мобилизованы в войска 400000 человек, но примерно столько же мужчин, в первую очередь участников Первой мировой войны, на сборные пункты не явились, дезертировали. Для огромной армии требовался хлеб, который поставляли все крестьяне в виде податей. Так как советская власть за период с ноября 1917 г. по май 1918 г. подати не собрала за 1917 год, то колчаковское правительство потребовало их за 2 сезона, что также вызвало недовольство крестьянской массы. Для поимки дезертиров и выколачивания податей почти в каждой волости были созданы карательные отряды. Из 400000 солдат и офицеров 250000 оставались в тылу, в гарнизонах и в составе карательных органов. Об их действиях написано в начале исследования. Добавим к этому сумасшедшую инфляцию (крестьяне вспоминали: «Везёшь на базар куль муки, обратно куль денег, а что толку, ими хоть печку растопляй»); потакание чехам и «союзникам» с отдачей им в концессии большинства производств, колчаковская диктатура оказалась непрочной и превратилась в авантюру. После весеннего успешного наступления, после летних боёв с частями Красной Армии на фронте протяжённостью в 2000 км, с августа 1919 г. началось отступление белых армий. Причём, 1-я Сибирская армия под командованием сибиряка-томича А.Н.Пепеляева с северного фланга была снята, расквартирована по гарнизонам и впоследствии (ноябрь 1919 г.) самораспустилась. А.Н. Пепеляев пытался создать Сибирскую демократическую республику, даже предъявлял ультиматум А.В.Колчаку, но ставший в начале декабря главнокомандующим В.О.Каппель все притязания Пепеляева отверг.
В ноябре 1919 г. поезд Колчака один из первых (с эшелонами золотовалютных запасов) покинул Омск.
В. Варженский пишет: «Эвакуация штаба Верховного Правителя из Омска и сдача последнего врагу лишили армию общего командного руководства и она перестала быть тем, что называется армией, распавшись на отдельные части, с трудом, а порой и очень неохотно кооперирующие друг с другом».
Авантюра «союзников» (ценой сотен тысяч русских людей) лопнула, они поняли, что А.В. Колчак проиграл и «бросили» его, а в январе 1920 г. передали Иркутскому Совету. Вот что писал по этому поводу Ф.Ф. Мейбом: «В свободное от службы время я любил ходить на вокзал, где проходили чуть ли не ежечасно богатые составы поездов уезжающих «милых союзничков». И кого только там не было! Даже итальянские альпийские стрелки в их причудливых формах. До сих пор я не могу себе представить, в конце концов, для какой цели они были присланы к нам. Помогать они нам не помогали, а только мешали и занимались сплошной провокацией. А вели они себя так вызывающе, что со стороны казалось, что не они гости на русской территории, а мы – настоящие хозяева Русской Земли – находимся в гостях у них. Смотришь на эти блестящие проходящие поезда, и невольно напрашивается вопрос: «Господа Союзники! За что же вы плюнули нам, Русским Патриотам в наши души?!». Но посмотришь на самодовольные рожи упитанных офицеров и приходишь к заключению: не стоит и спрашивать – не поймут».
А о чём думали вы, господа мейбомы, согласившись на интервенцию? Сейчас идёт апологетика А.В.Колчака (памятник в Иркутске, кино «Адмиралъ», готовится десятисерийный телефильм). Это безусловно личность в истории, так и оценивать её надо историческими мерками. Отдать должное за его служение России до февраля 1917 года, возможно, и памятник поставить на северных островах. Но восхвалять его за сибирскую эпопею с конца 1918 г. по начало 1920 г. – это антиисторично и несправедливо по отношению к сотням тысяч погибших сибиряков, их многие потомки живы и печальные известия о колчаковской диктатуре, о бесчинстве чехов, о гибели беженцев, солдат отступающих армий, в том числе каппелевцев, передаются от поколения к поколению. Вот какую характеристику даёт Колчаку один из его ближайших помощников, профессор, академик Генштаба, генерал Д.В. Филатьев (статья «Катастрофа белого движения в Сибири» в книге «Великий Сибирский Ледяной поход»):
«Отъезд из Омска вовсе не означал решимости адмирала ехать в Иркутск и управлять. В действительности он был ни при армии, ни при своём правительстве; ясно, что никакого управления не было и быть не могло…
…Колчак не обладал каплей дара предвидения и благодаря своей импульсивности действовал вопреки самому простому расчёту…
…В Нижне-Удинске на психологию его подавляюще подействовало то, что он был оторван от всяких сношений с армией и Советом Министров, с которыми, надо думать, союзники не давали ему связи. (О каком тут телефонном разговоре с Каппелем речь, тем более тот в то время уже ехал в кибитке по зимнику. – В.А.).
Адмирал собрал конвой, в преданность которого себе верил безгранично, и спросил, кто желает с ним идти. За исключением нескольких человек, все отказались. Разочарование потрясло Колчака (в кинофильме «Адмиралъ» показано, что он сам конвой распустил по-рыцарски. Истину исказили ради поднятия авторитета ей. – В.А.), он делал всё, что было в его силах и умении, и за свои ошибки жестоко поплатился мученической кончиной. Но нашёлся ли бы тогда (осенью 1918 г. – В.А.) не только в Омске, но и в России человек, который бы не указал на Колчака как на судьбой предназначенного диктатора. Тогда в Омске должна была достаться власть ему как законная дань его славе по командованию в Балтийском и Чёрном морях. Впоследствии другим, а может быть, и самому Колчаку стало ясно, что из всех возможных тогда кандидатов он был по характеру и по его неподготовленности к военному и государственному управлению наименее пригодным для вершителя верховной власти. Но такой был перст судьбы!».

От Иртыша до Читы

Отступление своих армий от Иртыша до Читы колчаковские офицеры в эмиграции назвали Великим Сибирским Ледяным походом. Да, они проехали на лошадях – верховыми и на подводах – более 3000 вёрст по Сибири, в нескольких местах по льду рек и озёр. Вот что пишут они о своём походе в мемуарах.
Генерал Ф.А. Пучков (1886–1953 гг.), эмигрант (США, председатель общества ветеранов-каппелевцев): «До настоящего времени не установлено, откуда считать начало Ледяного похода; все сходятся на том, что поход закончился переходом через Байкал, хотя боевые невзгоды армии продолжались ещё долгое время спустя. Но откуда вести начало? В сущности, мало кто задавался вопросом, что именно сделало зимний поход через Сибирь «ледяным», какие тягости и невзгоды дали ему это своеобразное название».
В.О. Вырыпаев: «Провидение сжалилось над несчастными: мороз к ночи усилился...
Продолжение следует...

Категория: Краеведение | Добавил: korso (16.09.2013)

Просмотров: 1422 | Теги: аференко виктор александрович, виктор аференко | Рейтинг: 0.0/0

Всего комментариев: 0

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]